Аутентичность в танго

В современном мире глобализация рассматривается как явление, которое объединяет различные сообщества и, стирая всякие культурные различия между ними, формирует из них настоящую «глобальную деревню».

 

 

Лучший пример глобализации – общемировое распространение коммерческих продуктов типа МакДональдс. Исследования антропологов и социологов показывают, что у медали международной торговли и движения капиталов, а также развития коммуникаций есть и обратная сторона. Так, многие потребители по всему миру теперь стремятся к тем продуктам, которые, по их мнению, избежали тотальной одинаковости, вызванной глобализацией.
Примером танго легко можно проиллюстрировать обе стороны глобализации. Глобализация объединила множество людей, которые могут и не говорить на одном языке, но зато разделяют любовь к одному и тому же увлечению. Также глобализация породила спрос на танго, не предназначенное для «экспорта» из Аргентины, не произведенное специально для нас – то есть подлинное, настоящее, «аутентичное».
Стремление к аутентичному танго отчетливо проявляется в мире этого танца, особенно в интернете. Во всемирной сети можно найти объявления об уроках, мастер-классах и даже турах аутентичного танго. В форумах, чатах, гостевых книгах по всему миру увлеченные танго обсуждают достоинства танцевальных стилей, музыки и милонг, окруженных аурой пресловутой аутентичности.
Что такое опыт «настоящего» танго? Почему танцоры интересуются этой эфемерной идеей аутентичности? Аутентичность ли побуждает нас заниматься у конкретных учителей? Аутентичность ли заставляет нас лететь в Буэнос-Айрес? Она ли руководит нашими вкусами в отношении музыки, одежды и обуви? Что конкретно мы ищем?
Когда я начала танцевать танго, то довольно четко представляла себе «аутентичность» этого танца. Мое воображение рисовало бар, полный сигаретного дыма, и стаканы темного красного вина на столах, покрытых белыми скатертями. Я представляла себе женщину в длинной черной юбке с боковым разрезом от верха бедра, черные туфли с высокими каблуками, яркую красную помаду и волосы, зачесанные назад. Эту женщину обнимал мужчина в костюме в тонкую полоску, в блестящих черных туфлях из лакированной кожи, с зачесанными назад волосами. Пара танцевала на маленьком деревянном полу бара, и объятия никогда не прерывались дольше, чем на несколько секунд, поэтому напряжение между танцорами не спадало. Я считала, что именно таким должно быть танго, и этот образ танца руководил мною во множестве выборов, которые я сделала в начале моего обучения и создания танцевального гардероба.
Тогда я уже была завсегдатайкой милонги в «720 Club» и танцевала в брюках и тяжелых черных оксфордских туфлях, не имея о танго ни малейшего представления. Я решила, что нужно принять вид, более сообразный милонге. Это означало, что мне понадобятся несколько черных юбок различной длины с разрезами. С помощью подруги – гениального покупателя – я отыскала несколько, хотя на это и потребовалось время. Теперь мне были нужны туфли на высоких каблуках. Я не носила высоких каблуков со времен средней школы, когда приобрела жесткие лакированные лодочки (конец восьмидесятых!) и весь вечер, осваивая их, страдала от боли. Несмотря на эти болезненные воспоминания, я обзавелась своей первой парой черных туфель с мыском и ремешками. И купила красную помаду. Теперь я была готова начать танцевать танго по-настоящему!



С самого начала я считала, будто наша танцевальная сцена стремится воссоздать здесь, в Чикаго, аутентичный танцевальный опыт танго. Особенно я в этом уверилась, когда начала ходить в «Tango...Nada Mas». Еще бы – основать студию владельцам помогал сам Карлос Гавито! Я не знала, кто такой Карлос Гавито, но люди говорили мне, что он очень знаменитый танцор.
В то время милонг в Чикаго было меньше, чем сейчас. Мне казалось, что мы занимаемся танго в каком-то андеграунде. Конечно, все существовало открыто, но чтобы обнаружить подобные места, надо было основательно потрудиться. Сообщество было сплочено, и казалось, что в нем нет незнакомых людей. Каждую неделю на милонгах встречались одни и те же. Все знали, куда пойти танцевать, все знали этикет танго, который, конечно, был донельзя аутентичен.
Постепенно я стала прислушиваться к разговорам о том, что считать, а что не считать аутентичным. И первым делом услышала разбор собственного танцевания. Чтобы исправить ошибки в своем ненастоящем танго, я начала заниматься у профессионалов аргентинского происхождения, Леандро Палу и Андре Миссе, которые тогда работали в «Tango...Nada Mas». Я хотела подражать их мягкому, романтичному, прекрасному и музыкальному стилю. Я безумно стремилась обучиться всему, чему можно, у этой молодой пары, которая олицетворяла для меня техническую и эмоциональную аутентичность танго. Я считала, что, поскольку они родились и выросли в столице танго и учились там танцевать, у них должна быть настоящая страсть к танго и они как учителя мне ее передадут. Но от других людей я слышала, что то танго, которому я учусь, не аутентично. И якобы оно на милонгах в Буэнос-Айресе не танцуется.
Когда я наконец оказалась в Буэнос-Айресе, стремясь выяснить, в самом ли деле то, чему я научилась, неаутентично, то поняла, что в этом городе есть разные люди, которые танцуют разные стили танго. Иногда они танцевали на одном танцполе, иногда – на разных. Иногда на двух милонгах не было одних и тех же людей, а иногда, когда милонга в традиционном стиле заканчивалась, те же люди шли на другую милонгу, более современную. Кроме того, я поняла, что даже в городе, где танго родилось, ведутся постоянные споры о том, что такое аутентичность и есть ли вообще в танго такая штука.
Аутентичность в танго многими определяется некой идеей «чувства». Чтобы хорошо танцевать танго, чтобы считаться танцором высокого уровня, ты должен правильно чувствовать этот танец. Это чувство не относится к такому роду вещей, которые могут быть адекватно описаны людьми, которые о нем просто говорят; его понимают только те, кто испытал его, засвидетельствовал. Чувство пробуждается в самом танце; если так происходит, тогда этот танец танцуют виртуозы. Это чувство может отражаться в выражении лиц танцоров: сосредоточенность, закрытые глаза или взгляды, полные желания. Это чувство эротично, поскольку танго связано с выражением чувственности и страсти. Когда два человека заключают друг друга в объятия танго и начинают танцевать под музыку, они волшебным образом избавляются от суровой реальности повседневной жизни. Хотя тексты песен могут быть проникнуты печалью, скорбью и одиночеством, в объятиях танцующие обретают утешение. Если подобное чувство не представлено в танце, тогда танцоры, пусть даже демонстрирующие в движениях техническое совершенство, чего-то недобирают.



Можно ли по-настоящему понять танго, если ты не из Буэнос-Айреса? Многие профессиональные танцоры, которым задают этот вопрос, отвечают, что можно, хотя не исключено, что они говорят так, потому что речь идет об их заработке, средствах к жизни. Наверное, более важный вопрос таков. Можно или нет полностью понять танго, не понимая тех социальных контекстов, с которыми оно связано, той ностальгии, которую оно вызывает у людей, переживших определенные события аргентинской истории? Наслаждаться музыкой танго и танцем танго – не то же самое, что понимать, что движения и звуки – это неотрывная часть культуры. Понимание истоков танго, его значения для людей, изменений этого танца с ходом времени, его развития, понимание социального контекста этого танца – вот, что позволяет людям глубже осознать все, что является танго, все, чем оно было и будет. Но это ли аутентичность?
Словарь Вебстера определяет аутентичность как «качество подлинности или авторитетности, упрочившейся благодаря истинности и правильности». Когда мы ищем аутентичность в танго, мы ищем ее на милонгах в Буэнос-Айресе, в милонгеро и милонгерас, в аргентинских учителях, в конкретных музыкальных жанрах. Но поиск аутентичности предполагает, что регион Рио-де-ла-Плата не меняется, что портенос всегда остаются будто в заморозке. Он предполагает, что место, где появилось танго, и люди, которые танцуют танго, застыли во времени. Существуют стереотипные представления о танго, которые даже узаконены аргентинским правительством, но разве это делает их настоящими, аутентичными?
Аутентичность не может быть объективным качеством. Подобно стереотипам, образы аутентичности – это идеализированные представления о реальности. Поиск аутентичности в танго – в действительности поиск вымышленного. Мы сможем его найти, если захотим, но оно не будет «настоящим». Как и моя воображаемая сцена в баре, полном сигаретного дыма, сфабрикованный миф об аутентичности создается в отсутствие настоящего опыта.

 

Комментарии

Отправить комментарий

Содержание этого поля является приватным и не предназначено к показу.
  • Allowed HTML tags: <a> <em> <strong> <cite> <br /> <br> <code> <ul> <ol> <li> <dl> <dt> <dd> <embed> <param> <object> <p> <img>
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.

Подробнее о форматировании

CAPTCHA
Это анти-спам фильтр. Вам надо ответить на простой вопрос для того чтобы ваше сообщение было принято к показу.
2 + 7 =
К примеру 2 + 2 чаще всего 4, цифру "4" и вводим.