Разрушение мифа

Танцевальное искусство в Средней Азии построено на смеси этнических мотивов и западной хореографической техники

B Алматы завершился Второй среднеазиатский фестиваль современного танца. По его программе можно было судить о состоянии современной хореографии в Казахстане, Кыргызстане, Таджикистане, Узбекистане и России. Также была предоставлена возможность сравнить положение дел в нашем регионе и Европе: выступили танцоры из Франции, состоялся теоретический семинар с участием гостей из Германии.

Не все представленное на казахстанской фестивальной сцене можно было назвать экспериментальным, новым и имеющим отношение к искусству. Но все же увиденное вызывало интерес, вопросы и дискуссию, в общем, не оставило равнодушным.

Танцы по краю

Об эволюции современного танца можно было узнать благодаря представленному на фестивале фильму о состоявшейся месяц назад Немецкой танцплатформе и докладу директора Танцфильминститута из Бремена Хайде-Марии Хертель. Сейчас танец представляет собой довольно маргинальное явление. Так, например, группа Саши Вальц из берлинской Шаубюне в спектакле D’avant играет на диаметральной противоположности движений танца и пения. Актеры поют средневековые песни и одновременно танцуют. Одного из них как колокол подвешивают к заднику сцены и раскачивают под колокольный звон.

Спектакль «Вечер» Сюзанны Линке посвящен теме одиночества, когда партнер в танце – это всего лишь видеорисунок на заднем фоне. Постепенно темных силуэтов становится все больше и больше, пока они не сливаются в одно черное полотно. Актеры группы She She Pop в спектакле «Почему вы не танцуете?» используют интерактивные приемы, подходят к зрителям и агитируют танцевать, налаживая контакт с публикой. А затем в другой комнате перед камерой делятся своими впечатлениями: кто с кем танцевал, кому наступили на ноги и как ужасно танцевать с неподготовленной публикой.

Пьесу «Письма из палаточного мира» исполнили иранские танцовщицы. Танцуя в палатках, как в костюмах, они повествуют о том, что должны ходить в парандже в своей стране, а теперь правительственным указом женщинам вообще запретили танцевать. В спектакле «Репродукция» хореографа Эстера Соломона танцоры ведут дискуссию о современном положении мужчин и женщин. Причем трудно понять: кто же танцует перед нами – мужчина или женщина? Потом мы видим, как актеры образуют клубок, который то распускается, то скатывается опять. Другой танцор исследует движения музыкантов во время их игры на музыкальных инструментах. В общем, танец сегодня – это и перформанс, и театр, и мультимедиа, и изобразительное искусство, и пение, и социология, и политика, и многое другое.

Уметь удивить

Но что же по-прежнему позволяет именовать танец танцем? И каковы критерии отбора материала на танцплатформу? Это понятие, родившееся 20 лет назад во Франции, обозначает искусство, маркированное регионом, имеющее ярко выраженные региональные корни. «Критерии осмысляются всегда по-новому. Самый главный критерий – не сам танец как таковой, и необязательно это должны быть только танцевальные труппы и танцоры. Самое главное – выявить новое, тех, кто смог перешагнуть грань повседневности и нормы. Уметь удивить – основной критерий платформы», – считает госпожа Хертель. Танцплатформы существуют в Испании, Африке, Азии. Чтобы танцплатформа возникла в стране, необходимо значительное количество танцевальных коллективов, хореографов, наличие танцевальных институций – академий, семинаров, школ. Танцплатформы Европы опираются на богатую, насчитывающую долголетнюю историю культуры платформу искусства, философии, психологии, кинематографии, музыки, социальной мысли.

Махнула она левым рукавом…

Если же обращаться к большинству постановок, представленных на казахстанской фестивальной сцене, то современными их можно назвать лишь отчасти. Так, например, спектакль «Чистая вода» таджикского театра «Падида» представлял собой скорее популяризацию традиционного этнического танца и вряд ли мог чем-то удивить, кроме этники. К тому же он позволил убедиться, что этническая составляющая танца отнюдь не отличительный признак, а общее место. Некоторые танцевальные приемы могут быть в равной степени отнесены как к национальному таджикскому, так и к индейскому или эскимосскому танцу и т.д. Во время просмотра не покидало ощущение, что где-то это уже было и было не раз.

Так что тезис об этнической самобытности танца в условия современных информационных потоков явно преувеличен. Свидетельством эклектичности таджикской постановки «Чистая вода» может служить описание ее идейных источников: мотивы таджикской мифологии, священная книга зороастризма «Авеста» и модная ныне экологическая тема. Стилистика танца опиралась на традиционную технику симметрии: если махнул рукой влево, то махни и вправо. Поразила даже не она, а слишком «авангардные» для такого театра драматургические находки. Семь девушек, сначала танцевавших в ярких блестящих платьях, потом появились с пластиковыми ведрами на головах (как оказалось, полными воды) и стали окунать длинные распущенные волосы в ведра и размахивать ими в разные стороны, разбрызгивая воду по сцене и угрожая «подмочить репутацию» первых рядов. Но на этом творческий поиск таджиков не закончился: в следующей сцене танцовщицы вытирали мокрый пол, ползая по сцене в мешках с половыми тряпками и швабрами в руках. Не знаю, как уж там с древними мифами и современными проблемами Аральского моря, но спектакль, похоже, ставит не экологические, а социальные проблемы традиционного общества, повествуя о нелегкой судьбе таджикских женщин, которые сначала развлекают гостей на пиру в роскошных нарядах, а потом в мрачных рубищах убирают за ними.

Продукт еще не готов

По мнению Хайде-Марии Хертель, стилистика современного танца в Средней Азии еще не сложилась. «У вас в отличие от нас, европейцев, другие представления относительно того, что такое современный танец. Например, в выступлении узбекской группы первые танцевальные движения были пропитаны фольклорным оттенком. И вдруг спустя минуту я уже вижу как будто бы фрески на стенах церкви. Также и таджикская группа, которая выходит из фольклора и словно на полпути к современному танцу: это уже не фольклор, но еще и не современный танец. Нет переходов от одного к другому, продукт еще не готов», – считает немецкий эксперт. На вопрос, что могло бы из увиденного на нашей сцене представлять Казахстан на международном фестивале современного танца, она ответила, что это могли бы быть сестры Гульмира и Гульнара Габбасовы, а с остальными пока следовало бы подождать.

     Что касается постановки казахстанского театра танца Гульнары Адамовой по пьесе Эжена Ионеску «Лысая певица», то это больше качественный коммерческий спектакль, который мог бы стать украшением солидного ночного клуба, нежели экспериментальное искусство. «Подобные формы уже были на Западе. Хотя это хорошая работа, но она не так актуальна», – заметила Хайде-Мария. Трудно согласиться и с мнением, прозвучавшим на фестивале, что нас спасут западная танцевальная техника плюс местный народный колорит. Вряд ли можно рассматривать эстетическую форму в отрыве от ее наполнения. Тем более что современная эстетика танца формируется в условиях современной культурной проблематики. Зачем пытаться передать с ее помощью традиционный этнический смысл?

      К тому же, как показало выступление The guests, современная драматургия танца не обязательно должна быть основана на национальной культуре собственной страны. Французов на создание стильной, полной энергии и экстрима хореографии вдохновили американский художник и английский музыкант: основатель капельной техники живописи Джексон Поллок и представитель холодной волны, лидер «Джой Дивижн» Ян Кертис. Хореография и драматургия «17 капель» – живое полотно, на котором при помощи языка танца образы абстрактной живописи трансформируются в психологический портрет их создателя. А «Жизнь из фрагментов» навеяна не только потусторонней музыкой и голосом Яна Кертиса, но и его необычной конвульсивной манерой двигаться на сцене. Это попытка раскрыть в танце депрессивный, саморазрушающийся, но в то же время неповторимый и завораживающий внутренний мир рано ушедшего из жизни рок-музыканта